Агния Барто. Стихи для детей.

 

Агния Барто

Стихи для детей

ИСКАТЬ НА OZON.RU

зеркало сайта: gatchina3000.ru/literatura/agniyabarto

Агния Барто «Стихи детям»
Содержание

с комментариями

Стихи детям
о творчестве ◦ статьи о ◦ биография
Агнии Львовны Барто





 
Глава "Дневники 1974 года. Часть 12" из раздела Записки детского поэта. Книга Агнии Барто "Записки детского поэта" охватывает разные стороны жизни. Наблюдения автора выходят далеко за рамки чисто литературных проблем, её внимание сосредоточено главным образом на проблемах нравственных. Наряду с записями о поэзии для детей, о работе с молодыми поэтами, о воспитании, о тревогах родителей, об отношениях отцов и детей в книге затронуты вопросы сложных человеческих взаимоотношений, любви, жизни и смерти.
 
Дневники 1974 года
Часть 12

Уходит на пенсию Пискунов. Редкий он человек. Редчайший!

Шла я как-то по коридору Детгиза, была пятница, кончался рабочий день. Все торопились домой. Смотрю — Константин Федотович. В одной руке у него портфель, другой он едва удерживает толстые папки, прижимая их к груди.

—  Что это вы несете? — спрашиваю.                     

—  Рукописи. Вот взял почитать на выходной,— улыбается довольный Константин Федотович.

—  Значит, выходной у вас отменяется?               Он искренне удивлен:

—  Почему отменяется? Провести выходной день за чтением рукописей для

него наслаждение. Думаю, что мысленно, для себя, он ставит слово «литература» рядом со словом «счастье». В каждой из книжек, выходивших в течение сорока лет в издательстве «Детская литература», есть частица его душевной энергии.

Французы говорили нам во время встречи детских писателей в Париже:

—  Вы не знаете, чем особенно удивляете нас. Ваши отношения с издателем вызывают у нас зависть.

Французы, привыкшие к коммерческому духу своих издателей, заметили наше сердечное отношение к Пи-скунову, вызванное его безграничной преданностью литературе.

По-разному уходят на пенсию, совсем не обязателен переход в сплошную зону отдыха. Так же как писатель «пенсионного возраста» не перестает быть писателем, так не уйдет Пискунов из мира детской книги. Могу поручиться.

Когда у меня бывает невесело на душе, я вспоминаю прогулку Пискунова по площади Пигаль и начинаю улыбаться.

— Надо же вам увидеть это своеобразное дно Парижа,— уговаривали Константина Федотовича наши художники.

Пискунов и площадь Пигаль — ничего более контрастного нельзя было представить.

У входа в многочисленные, мягко говоря, кабаре вопят горластые зазывалы, у дверей небольшие фотовитрины с красотками на все вкусы. Кружится по площади разношерстная толпа: любознательные туристы из многих стран, феи местного значения, «героини героина»... и мрачный Пискунов. Художники, вернувшись, рассказали, что на лице его было написано беспредельное уныние. Рассказ художников вдохновил меня на такие строки:

 
Хоть на земле ничто не ново,
Но от души тебя мне жаль,
Коль ты не видел Пискунова
В ночи, на площади Пигаль...

Современная Джульетта говорит о своем Ромео: — Он так ласков со мной, так хорошо мне написал: «Учти, я тебя люблю...»

В один и тот же вечер он успевает посидеть на многих стульях, появляется в нескольких президиумах. Он везде присутствует, вернее, везде отсутствует.

В театре две школьницы обмениваются мнениями:

—  Правда, Онегин слишком маленького роста?

—  Да, мне так и хочется вытянуть его изображение. Они привыкли к телевизору.

В одном из старых номеров «Нового мира» перечитала рассказ «Фиалка» Валентина Катаева. Восприняла его по-другому, не так, как год назад. Конечно, Катаев, как всегда, поразил меня своей необыкновенной наблюдательностью, необычностью метафор, но бессердечность героини, которая не захотела простить жалкого, ничтожного, уже побитого жизнью больного человека, удивила меня и не убедила. Прошло время, и мне захотелось вернуться к рассказу. Перечитала, и теперь поступок старой женщины — ее неприятие нравственного падения человека, бывшего ей когда-то дорогим,— показался мне убедительным, а весь образ восьмидесятилетней «Фиалки» точным и сильным. Не знаю, может быть, что-то во мне самой изменилось.

Хозяин, показывая свою новую квартиру:                 

— Мы — люди открытые, у нас все на виду! Но вернее — у них все для вида: и книги, и даже слишком нарядный ребенок в новой коляске.                     

Есть выражение: «Он — с приветом», то есть с придурью. А у Фета: «Я пришел к тебе с приветом расскаэать, что солнце встало». Досадно, что хорошее, открытое слово «привет» попало в такую переделку.

Отчетное собрание Ассоциации! Каждый раз эти три слова приводят нас с Ниной Федоровной в трепет. Собранию предстоит выслушать, кроме общего доклада, шесть сообщений шести председателей шести наших комиссий о том, что сделано за год для пропаганды советской детской литературы и искусства за рубежом. А сколько встреч было в этом году у членов наших комиссий с писателями, художниками, деятелями эстетического воспитания в Японии, Швеции, Югославии, Бразилии. Все это здорово, но как это все вложить в один вечер! С ума сойти!

«Я из страны своего детства»,— сказал Экзюпери. О себе я хотела бы сказать по-другому: — Я из страны современного детства.

В серьезной, интересной книжке «Так начинают жить стихом» Ст. Рассадин утверждает, что детские поэты не должны бояться банальных рифм, потому что дети «еще не накопили банальностей». Но ведь банальная рифма прежде всего свидетельствует о банальном мышлении автора. И, выходит дело, если дети еще не знают, что такое трафарет, шаблон, значит, можно пользоваться их неведением? Развожу руками...

Каждое утро, раздвигая шторы на окне, я в течение многих лет видела перед собой за оградой напротив двухэтажный деревянный дом, а во дворе — покачивающееся на ветру белье: полотенца, детские колготки, распятые на веревках мужские рубашки. С моего второго этажа я узнавала по облику, по походке многих обитателей дома. Одни только проходили по двору, торопясь на работу, другие останавливались, о чем-то толковали друг с другом. Молодые мамы и бабз'шки выкатывали коляски и ставили их в тени под тремя ветвистыми деревьями. Быстро сбегали с крыльца девочки с мячиками и мальчики с палками. Горцы говорят: для того чтобы мальчик стал мужчиной, он должен одолеть гору. У мальчишек этого двора был свой пик храбрости — крыша сарая. Сначала мальчик с завистью только поглядывал на тех, кто уже взобрался туда, следующей весной он уже пытался вскарабкаться по водосточной трубе хотя бы до ее середины, а потом, глядишь, он уже расхаживает по крыше. Так все шло своим чередом.

Теперь, когда я раздвигаю утром шторы, вижу совсем другую картину: ограды нет, под ветвистыми деревьями и на широкой, открытой площадке — пышный газон. Просторно, зелено. Ни ограды, ни деревянного дома. Он снесен, а его обитатели переселились в новые квартиры. Чего бы лучше? Только мне вот не хватает новых поколений мальчишек, так зримо, из года в год достигающих желанной высоты.

Отцы и дети — на примере одной современной семьи.

Отцу пятьдесят четыре года, из них пять лет воевал, матери около пятидесяти, младшей дочери — шестнадцать. Конечно, родители хотят, чтобы она никогда не знала трагедии и лишений войны, но чтобы понимала она, чего стоила народу его великая победа. А дочь, как только родители заводят речь о войне, отмалчивается, замыкается. И ее тоже можно понять. Еще когда она была маленькой, ей часто повторяли: «Вот ты привередничаешь, плохо ешь, а знаешь, как во время войны дети ценили каждый кусочек хлеба!» И теперь отец иной раз скажет; «Не слишком ли много ты о нарядах думаешь? Мама в войну свое единственное теплое платье поменяла на молоко для Коли, твоего старшего брата».

Для дочери его слова звучат как упрек. Отчуждение все нарастает, потому что, сами того не замечая, родители разговор о страданиях и подвигах народа сводят к мелкой назидательности.

Если говорить высоким слогом — да убоимся мы великое сделать малым.

Часто получаю стихи в подарок от детей. «Дарю вам свое стихотворение, если оно вам не нравится, переделайте его для себя как лучше». Бывает, что и взрослые изливают свои чувства в стихотворении, отнюдь не рассчитывая, что оно будет напечатано.

Как-то в редакцию журнала «Советская литература» пришло из ФРГ такое письмо от Элизабет Шеег.

«Я интересуюсь Советским Союзом и, кроме того, имею отношение к литературе (работаю в книжном магазине)... Больше всего я читаю поэзию и прозу. Сначала я не хотела читать роман Бондарева "Горячий снег», начала читать его просто от скуки, но он так меня захватил, что я прочла его не отрываясь... Будьте добры, перешлите стихотворение, которое я посылаю вместе с письмом Агнии Барто. Я хочу ей подарить это стихотворение. Собственно говоря, это песня, но я не знаю нот, Я написала его под впечатлением книги «Найти человека».

Вот дословный перевод подаренного мне стихотворения.

Песня без названия

 
Посмотри, что они делают с моими друзьями.
Мама! Мама! Мои друзья!

Посмотри, что они делают с моей одеждой.
Мама! Мама! Моя одежда!

Посмотри, что они делают с моими волосами.
Мама! Мама! Мои волосы!

Посмотри, что они делают с моей кожей.
Мама! Мама! Моя кожа!

Посмотри, что они делают с моей жизнью.
Мама! Мама! Моя жизнь!

Может быть, в Освенциме кто-то так кричал. Во всяком случае, я бы так кричала. Сердечный привет от Элизабет Шеег».

Горький говорил о писателях: «Если молодой, ругайте как можно жестче... Выдержит».

Применительно к молодым детским поэтам этот совет Горького ныне осуществляется крайне редко. Гораздо чаще серьезная критика поэзии для детей подменяется снисходительностью, обидной для одаренного человека, но зато вполне устраивающей бездарного. А как не хватает нам сейчас новых ярких талантов! Они появляются, но не расцветают, вот в чем беда. И я думаю, что именно из-за отсутствия взыскательной, острой критики, которую Горький и называл «жесткой». Меня и некоторых моих сверстников так и критиковали. И мы выдержали. И за многое благодарны. Могут спросить: «А почему же вы сами по отношению к молодым не придерживаетесь тех же принципов?»

Вот почему: критиковали нас сурово, требовали новых и новых исправлений в рукописи, но при этом не переставали печатать. А теперь стоит опытному литератору «жестко» покритиковать молодого поэта, как иной неуверенный в себе редактор готов изменить свое мнение о рукописи и не печатать ее. А это уже не выдерживает никакой критики.

Главы
раздела
Записки детского поэта:

Дневники 1974 года. Часть 1
У кого я училась писать стихи
Великие о детях
В защиту Деда Мороза
Дневники 1974 года. Часть 2
В революционной Испании
Дневники 1974 года. Часть 3
По ходу дела...
Дневники 1974 года. Часть 4
Разыгрываю Андроникова
Отдельный разговор
Дневники 1974 года. Часть 5
На букву Л
Дневники 1974 года. Часть 6
Годы войны
Дневники 1974 года. Часть 7
Огнеопасный материал
Аркадию Гайдару - 70 лет
Дневники 1974 года. Часть 8
Послесловие к девяти годам жизни
Дневники 1974 года. Часть 9
Тридцать два солнца
Дневники 1974 года. Часть 10
Из греческих тетрадей
Дневники 1974 года. Часть 11
После Михайловского
Операция Нафталин
Дневники 1974 года. Часть 12
Знакомство
Дневники 1974 года. Часть 13
О друзьях. Ваш Лев Кассиль
Многое она еще могла бы...
Он был таким, как его поэзия
Две Евгении
Дневники 1974 года. Часть 14
Бразильские записки
Дневники 1974 года. Часть 15


 
 
 
   
Rambler's Top100