Агния Барто. Стихи для детей.

 

Агния Барто

Стихи для детей

ИСКАТЬ НА OZON.RU

зеркало сайта: gatchina3000.ru/literatura/agniyabarto

Агния Барто «Стихи детям»
Содержание

с комментариями

Стихи детям
о творчестве ◦ статьи о ◦ биография
Агнии Львовны Барто





 
Глава "Разыгрываю Андроникова" из раздела Записки детского поэта. Книга Агнии Барто "Записки детского поэта" охватывает разные стороны жизни. Наблюдения автора выходят далеко за рамки чисто литературных проблем, её внимание сосредоточено главным образом на проблемах нравственных. Наряду с записями о поэзии для детей, о работе с молодыми поэтами, о воспитании, о тревогах родителей, об отношениях отцов и детей в книге затронуты вопросы сложных человеческих взаимоотношений, любви, жизни и смерти.
 
Разыгрываю Андроникова

В Париже, где я жила несколько дней в ожидании визы в Португалию на заседание Международного жюри, незнакомый француз сказал мне:

- Мы все про вас знаем! Вы пишете стихи, ищете по радио детей и родных, разлученных войной, и разыгрываете Ираклия Андроникова.

Я была так явно поражена его осведомленностью, что он поспешил объяснить:

- Помните, в Москве было Международное совещание переводчиков? Я в нем участвовал, там выступал Андроников. - Француз улыбнулся: - Он-то и рассказал нам, как вам удается его разыгрывать.

По правде сказать, я и сама каждый раз удивляюсь, как мне это удается. Ираклий Луарсабович - человек проницательный, далеко не наивный, но, видимо, есть у него та душевная доверчивость, из-за которой он и попадает впросак. В моих записных книжках 'летопись' розыгрышей Андроникова ведется издавна. Вот некоторые из них.

Приближалось стопятидесятилетие со дня рождения Михаила Лермонтова. Нетрудно себе представить, как поглощен был подготовкой к торжественным дням Андроников - неутомимый исследователь жизни и творчества поэта. Неутомимый и страстный! Потому в свое время он и разгадал 'Загадку Н. Ф. И.'. Наверно, с той же одержимостью, как Германн в 'Пиковой даме' твердил: 'Три карты, три карты, три карты', повторял молодой Андроников: 'Три буквы, три буквы, три буквы', пока не сумел раскрыть имя Натальи Федоровны Ивановой, зашифрованное поэтом в посвящении 'Н. Ф. И.'.

Прочитав в преддверии юбилейной даты, что И. Л. Андроников - член лермонтовского комитета, я звоню ему по телефону. Говорю старушечьим голосом, медленно растягивая слова:

- Извините, пожалуйста, за 6еспокойство... Я... старая пенсионерка... Не можете ли вы помочь мне... улучшить мое жилищное положение... в связи с юбилеем... Михаила Юрьевича Лермонтова... Я его родственница.

- Родственница? - восклицает Андроников.- По какой линии?

- По линии тети,- отвечаю я, твердо зная, что у Лермонтова были тетки.

- А какое колено?

- Четвертое,- говорю я наугад.

- Вы не ошибаетесь?

- У меня есть доказательства.

- Скажите, а нет ли у вас писем Лермонтова?

- Письма есть,- еще медленнее тяну я слова,- маленькая стопочка и стихи там... небольшие... В сундуке.

- Разрешите, я сейчас к вам приеду? - взволнованно говорит Андроников, и мне кажется, я по телефону слышу, как у него колотится сердце.

- Сейчас поздно... десятый час... Мы с сестрой рано ложимся, сестра еще старше меня.

- Тогда завтра с утра я у вас буду.

- Знаете... нас с сестрой... завтра утром... повезут в баню... Вы после двух, пожалуйста.

- Спасибо, буду после двух,- нехотя соглашается Андроников. Но, видимо, опасения ревностного искателя, что не он первый увидит драгоценный листок со стихами, так велики, что заставляют его добавить:

- Только до моего прихода вы никому из других членов лермонтовского комитета не звоните.

- Зачем же? - успокаиваю я.- Запишите адрес! Лаврушинский переулок, семнадцать...

В пылу Ираклий Луарсабович не сразу понимает, что это дом, где живут многие московские писатели.

- Ваши имя, отчество? И фамилию назовите, пожалуйста.

Называю себя.
Длительная пауза. Потом возглас:

- Это жестоко!

Но через мгновение Андроников уже хохочет:

- Как я попался! Нет, это грандиозно!

Обычно люди, очутившись в смешном положении, не любят об этом вспоминать. Андроников - напротив: где 6ы мы ни встречались, он уже издали начинал улыбаться и охотно рассказывал окружающим, как чуть не помчался, полный надежд, к родственнице Лермонтова 'по линии тети'.
Верно сказал мне в свое время Михаил Кольцов: если человек, рассказывая о том, как он попал в смешное положение, не боится выглядеть смешным, то он - умный человек.

Самый первый розыгрыш Андроникова был связан с его выступлением по телевидению. Он вел передачу из квартиры Алексея Николаевича Толстого, рассказывал о тех, кто посещал этот дом, показывал фотографии разных людей, читал сердечные дарственные надписи, серьезные и шутливые. Ираклий Луарсабович часто бывал здесь при жизни Толстого. Их связывали самые дружественные отношения. Прикинув, сколько времени потребуется, чтобы доехать с улицы Алексея Толстого до Кировской, и решив, что он уже дома, набираю номер его телефона.

— Слушаю, слушаю вac,— говорит он, запыхавшись.

— Поздравляю вас, только что смотрела передачу... Так хорошо все было! — стараюсь я говорить высоким девичьим голосом.— Вы меня, наверное, не знаете, я сотрудница литературной редакции (называю первое попавшееся имя). Я — Таня.

— Я вас знаю, Таня,— учтиво отвечает Андроников. И благодарю: вы первая мне звоните после передачи... Значит, все хорошо?

— Да очень! Только вы фотографию народной артистки Улановой в 'Лебедином' вверх ногами показали. Но это ничего, все равно красиво! Она же в танце, в балетной пачке...

— Неужели я не так повернул снимок? — ужасается Ираклий Луарсабович.

— Не волнуйтесь, может быть, у нас плохое изображение в телевизоре, мы его чиним, чиним...
Андроников быстро успокаивается:

— Такой кадр не мог пойти в эфир. Меня бы остановили, прервали бы съемку...

— Конечно! Я еще вот почему вам звоню: вы так хорошо говорили об Алексее Толстом, не могли бы вы выступить в передаче, посвященной Льву Толстому?

— В связи с какой датой? —осведомляется Андроников.

— Не в связи с датой. Мы задумали воспоминания современников Льва Толстого... Пока они живы. Некоторые из них.

— Позвольте, Вы, кажется, считаете, что я ровесник Льва Николаевича? — В голосе Андроникова почти негодование.— Неужели я выглядел таким в вашем телевизоре? Его действительно нужно чинить. Я едва лепетал, когда великий Толстой ушел из жизни.

— Но все-таки прошу — запишите в своем блокноте!

— Что я должен записать? — недоумевает Андроников.

— Запишите! Розыгрыш номер один.

В трубке раздается громкий хохот:

— Колоссально! Как вы меня настигли? Я только что вошел в дом!

Несколько лет спустя Андроников рассказывал по телевидению о рукописях XIII века. Раскрыв толстый фолиант, он сказал, что на полях этой рукописи ее автор, монах, оставил запись: 'С похмелья писать не хочется'. Нельзя было упустить такой блестящий повод для розыгрыша! Набрав знакомый номер, изменив голос и назвавшись рядовой телезрительницей, говорю укоризненно:

— Смотрела вашу передачу. Очень интересно, но исторически неверно, что с перепою писать нельзя.

— По рукописи мной прочитано,— говорит Андроников.

— А почему же некоторые писатели с похмелья писали? И сейчас бывает...

— Это вопрос бестактный. Я не знаю, кто пишет с похмелья! Как ваша фамилия?
Называю себя. И снова в трубке радостный хохот.

С длительными перерывами розыгрыши продолжались, но требовали все большей изобретательности. Хотелось мне что-то придумать на тему необычных устных рассказов Ираклия Андроникова, где он не только описывает и изображает разных людей, но передает тонкие оттенки их мысли, восстанавливает их образы, да еще выступая перед любой аудиторией и мгновенно приноравливаясь к ней.

На сей раз изобрела я некую Эмилию Глазунову, начала разговор голосом низким, хрипловатым:

- Товарищ Андроников? С вами говорит артистка филармонии Эмилия Глазунова, у меня к вам дело: я хотела бы исполнять ваши устные рассказы.

- Странная мысль... Вы находите, что я сам их плохо исполняю? - иронизирует Андроников.

- Замечательно исполняете! Все знают, что у вас всегда аншлаги! Но уверяю вас, что ваши рассказы будут иметь успех и в моем исполнении. Мне нужно ваше разрешение.

- Не представляю себе, как мои рассказы может исполнять кто-нибудь, кроме меня? И я же импровизирую, у меня нет точного текста.

- Текст у меня есть, я записала вас на магнитофон в одном из ваших концертов.

Андроников начинает нервничать:

- Позвольте, вы меня удивляете! И, кроме того, вы, как женщина, вряд ли сможете изобразить Качалова или Фадеева.

- В том-то и дело, что мой жанр это вполне допускает.

- Но в каком именно жанре вы работаете?

Тут я говорю своим обычным голосом:

- Я - чревовещательница, Ираклий Луарсабович.

- О господи,- хохочет Андроников,- а я-то думаю, как мне отвязаться от этой Эмилии?

И мы оба долго смеемся.

Розыгрыши привились и утеплили наши дружеские отношения. Не только они, конечно. Когда я начала вести радиопоиски, Андроников душевно отнесся к поиску по детским воспоминаниям. Почти всякий раз после передачи звонил, расспрашивал, советовал. Мне было важно, что он одобряет интонацию живого разговора, которую я взяла в этой передаче. Одобрял он и то, что о судьбах людей я размышляю, отклоняясь от написанного текста.

- Если вы хотите больше народу привлечь к поискам, непременно ведите разговор так, как будто видите перед собой живую аудиторию,- говорил он.

Я приняла многое из того, что он советовал.

- Теперь мы с вами - коллеги,- шутила я.- Оба - искатели, только в разных областях.

Поиски все расширялись и заполнили мою жизнь до краев. Времени ни на что не хватало. Вскоре розыгрыши прекратились сами собой. И я думала, что навсегда.

Главы
раздела
Записки детского поэта:

Дневники 1974 года. Часть 1
У кого я училась писать стихи
Великие о детях
В защиту Деда Мороза
Дневники 1974 года. Часть 2
В революционной Испании
Дневники 1974 года. Часть 3
По ходу дела...
Дневники 1974 года. Часть 4
Разыгрываю Андроникова
Отдельный разговор
Дневники 1974 года. Часть 5
На букву Л
Дневники 1974 года. Часть 6
Годы войны
Дневники 1974 года. Часть 7
Огнеопасный материал
Аркадию Гайдару - 70 лет
Дневники 1974 года. Часть 8
Послесловие к девяти годам жизни
Дневники 1974 года. Часть 9
Тридцать два солнца
Дневники 1974 года. Часть 10
Из греческих тетрадей
Дневники 1974 года. Часть 11
После Михайловского
Операция Нафталин
Дневники 1974 года. Часть 12
Знакомство
Дневники 1974 года. Часть 13
О друзьях. Ваш Лев Кассиль
Многое она еще могла бы...
Он был таким, как его поэзия
Две Евгении
Дневники 1974 года. Часть 14
Бразильские записки
Дневники 1974 года. Часть 15


 
 
 
   
Rambler's Top100