Дневники 1974 года
Часть 3
Творческое счастье? В чем оно заключается? Прежде всего в самой работе над каждой новой строчкой. Но счастье это неустойчиво. Бывает так: пока пишешь, кажется, что все удается, а наутро прочтешь то, чему радовалась накануне, и - хоть плачь! Но есть и другое творческое счастье, более прочное, иногда я испытываю его целую неделю - Неделю детской книги. Вы ступаешь перед детьми, и бывает достаточно произнести первые строчки стихотворении, как зал дружно читает дальше наизусть. Автору остается только молчать и радоваться.
Всегда хочу проверить - запомнили дети мои новые стихи, опубликованные, скажем, в 'Пионерской правде' (тираж ее огромен)? Говорю детям: если вы знаете это стихотворение, читайте его вслух. Всякий раз с волнением жду - подхватит зал начальные строки новых стихов? Подхватит или раздадутся только отдельные голоса? Если и таких не услышишь, значит, счастье не состоялось.
***
Счастье для поэта, когда во время работы точные слова приходит к нему сами. Встанет слово на свое место в строке и не качается. Думая о точности, всегда вспоминаю Бориса Леонидовича Пастернака. Позвонил он по телефону и не то чтобы путано, но не сразу понятно для собеседника спросил:
- Мне кажется, я не ошибаюсь... это ваши стихи мне прислали на моем переводе?.. Из детского издательства?
Оказалось, что на присланных гранках был набран перевод Пастернака, а на обороте крест-накрест перечеркнутые мои стихи, уже вышедшие в свет. Так делалось для экономии бумаги.
Конечно, мне было дорого, что Борис Леонидович прочел стихи и понял, что они мои. Но вот что я вдруг услышала от него:
- Знаете... вы работаете как жонглер.
У меня оборвалось сердце. Что он имеет в виду? Я жонглирую словами?
- Почему вы так говорите? - спросила я упавшим голосом.
- Потому что жонглер... он всегда работает точно,- сказал Борис Леонидович. И сложно, с паузами, стал объяснять мне свою мысль: если жонглер роняет атрибуты, с которыми работает, то происходит это на глазах у зрителей, и жонглер с упорством повторяет все сначала, пока не добьется полной точности. А когда у поэта 'валятся строки', то не всякий читатель замечает, а иногда не замечает и сам поэт.
Долго я сомневалась: включать ли в книгу эту дневниковую запись - слова Бориса Леонидовича, сказанные мне,- но решилась: мысль Пастернака настолько своеобразна, что нельзя оставить ее запертой в личном дневнике.
***
Не раз я замечала, что случайно сказанное слово или прочитанные в книге строчки вдруг высветят давние кадры твоей жизни и откроют для тебя их иной, более глубокий смысл.
Однажды в клубе писателей подошел ко мне Алексей Николаевич Толстой и сказал:
- У тебя, говорят, есть стихотворение о сверчке?
- Есть! - удивилась Я.
- Прочти его мне, а?
Я охотно согласилась, нашла комнату, где никого не было, Алексей Николаевич сел в кресло, и я ему прочла:
Папа работал,
Шуметь запрещал...
Вдруг
Под диваном
Сверчок
Затрещал.
Ищу под диваном -
Не вижу сверчка,
А он, как нарочно,
Трещит с потолка.
То близко сверчок,
То далеко сверчок,
То вдруг застрекочет,
То снова молчок.
Летает сверчок
Или ходит пешком?
С усами сверчок
Или с пестрым брюшком?
А вдруг он лохматый
И страшный на вид?
Он выползет на пол
И всех удивит.
Петька сказал мне:
- Давай пятачок,
Тогда я скажу тебе,
Что за сверчок.
Мама сказала:
- Трещит без конца!
Выселить нужно
Такого жильца!
Везде мы искали,
Где только могли,
Потерянный зонтик
Под шкафом
Нашли.
Нашли под диваном
Футляр от очков,
Но никаких
Не поймали
Сверчков.
Сверчок -невидимка,
Его не найдешь,
Я так и не знаю,
На что он похож.
Алексей Николаевич слушал с детским вниманием, и я ждала, что он скажет. Но он сидел молча, задумавшись. Потом произнес громко, отчетливо, своим высоким голосом:
- 'Везде мы искали',- и сказал, поднявшись с кресла: - У меня был сверчок.
Больше ничего не добавил. Я хотела попросить: расскажите, Алексей Николаевич... но кто-то заглянул в комнату, позвал его.
И вот вчера в книге о6 А. Н. Толстом, в воспоминаниях Н. В. Толстой-Крандиевской, читаю:
'...Мы жили на Оке, возле Тарусы... По вечерам... когда на столе зажигали лампу и над абажуром кружились ночные бабочки, вылезал откуда-то сверчок, похожий на маленький сухой сучочек. Он садился всегда на одно и то же место, около чернильницы, и помалкивал. Когда же в стуке машинки наступали долгие паузы и Толстой в тишине обдумывал еще не написанное, сверчок осмеливался напомнить ему о своем присутствии. Возьмет вдруг и стрекотнет, и опять замолчит надолго.
- Это он те6я стесняется, - говорил Толстой, - а ко мне он уже привык. Мы - друзья'.
По словам Крандиевской, Алексей Николаевич часто вспоминал этого сверчка, его не хватало Толстому, когда он был далеко от России.
Через годы и годы поняла я смысл давней просьбы Алексея Николаевича.
***
Во время веселого спектакля люблю смотреть на зрителей. И не только в детском театре. Радостно видеть, как хохочут взрослые. На представлении в Театре эстрады, где выступал Аркадий Райкин, я, хохоча от души, нет-нет да и поглядывала на других хохочущих, и возникало теплое чувство о6щности с незнакомыми людьми. Единое настроение зала роднило зрителей. Искусство Аркадия Райкина, его мгновенные перевоплощения, переходы от острой сатиры к лиричности и даже драматизму действуют ошеломляюще. Не могу найти другого определения.
Это о6 Аркадии Райкине, а теперь об одном из его зрителей.
Молодой человек, сидевший передо мной, проявлял свои чувства так: он то сгибался от хохота, то раскачивался из стороны в сторону, хватался за голову от восторга, то, подняв обе руки высоко над головой, аплодировал, подскакивая как на пружине, то в изнеможении откидывался на спинку кресла.
Пришлось мне приноровиться к нему и тоже раскачиваться то влево, то вправо, выпрямляться, тянуться вверх, чтобы увидеть Аркадия Райкина. Женщина, сидевшая за мной, также была вынуждена наклоняться, выпрямляться и раскачиваться, что6ы увидеть Райкина. Та же судьба, наверно, постигла зрителей, сидевших в затылок друг другу, в последующих рядах: они, видимо, тоже наклонялись, качались, выпрямлялись.
Когда сзади меня раздался ропот, я осторожно дотронулась до плеча молодого человека и сказала:
- Извините... Вы мешаете...
- Кому? - удивленно спросил он.
Был ли он так поглощен искусством, что никого вокруг не видел или попросту привык не замечать ближнего - осталось для меня неясным.
***
Есть поговорка: 'Дети -цветы жизни'.
Но есть и другая:
'Это еще цветочки, а ягодки - впереди'.
Горькие эти ягодки - плоды воспитания.
***
Шла домом по Лаврушинскому переулку, ко мне обратилась молодая женщина:
- Не подскажете ли, где тут народный суд Октябрьского района?
Усмехнувшись новому, ходовому обращению: 'не подскажете ли?' - я предложила:
- Пойдемте, суд рядом с нашим домом.
- А недалеко? А то я запаздываю,- оза6оченно сказала женщина и поторопилась о6ъяснить: -Я не судиться, меня народным заседателем выбрали.
- Народным заседателем? Ну тогда желаю вам поменьше трудных дел, а главное, не будьте пассивны, а то некоторые заседатели иногда только головами кивают.
Тут я поймала себя на том, что даю ей советы.
Женщина поглядела на меня с недоумением, наверно, подумала: 'Спросишь - как пройти, а тебя уже учат'.
Некоторое право давать советы у меня все-таки было.
|
